"Жены тиранов заявления не пишут". О мошенницах и реальных жертвах побоев
Госдума приняла закон, смягчающий ответственность за побои, совершенные в отношении близких лиц впервые. Соответствующее предложение было поддержано президентом России Владимиром Путиным. О том, почему это было сделано и к чему может привести — в материале РИА Новости.
"Детей-то лучше не шлепать"
На недавней большой пресс-конференции российский лидер поддержал идею декриминализации статьи о побоях в отношении домочадцев, но подчеркнул, что воспитательный процесс в семье должен обходиться без насилия.
"Детей-то лучше не шлепать и не ссылаться при этом на какие-то традиции. И ни родителям, ни тем более соседям, хотя такое, конечно, в практике иногда бывает", — отметил Путин.
Однако правозащитники считают, что домашние тираны к совету президента прислушиваться не станут. Зато законодательное послабление могут расценить как сигнал: "Шлепайте себе на здоровье".
По мнению адвоката Людмилы Айвар и сооснователя движения "Стопнасилие" Алены Поповой, следовало бы сперва принять закон о профилактике домашнего насилия (соответствующий законопроект имеется) и претворить его в жизни, а потом уже убирать существующие уголовно-правовые барьеры.
В ответ на подобное мнение председатель комитета Государственной думы по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников на пресс-конференции в МИА "Россия сегодня" еще раз пояснил, что безнаказанным рукоприкладство в любом случае не останется: "Декриминализация заключается в том, чтобы первый раз ответственность была административная. А во второй — уже уголовная".
Именно административная ответственность в определенной мере будет служить необходимой профилактической мерой.
Крашенинников отметил, что по поводу домашнего насилия у законодателей встречаются самые разные, порой радикальные позиции. Есть, к примеру, те, кто кроме перевода побоев в разряд административных правонарушений призывает также предусмотреть в КоАП возможность примирения сторон. "Но мы можем понимать, как оно порой будет достигаться?", — подчеркнул депутат.
Другой крайностью является ювенальная практика, в ее "скандинавском" проявлении. "Мы категорически против ювенальных технологий, под которыми каждый понимает что-то свое. У нас нет в законодательстве такого понятия. И я придерживаюсь мнения, что семейное право – это частное право. Государство не должно в них вмешиваться, пока там не происходит что-то явно незаконное", — пояснил Крашенинников.
Парламентарии постарались держаться "золотой середины" — канвы, заданной автором инициативы о декриминализации, Верховным судом, чья позиция, как предполагается, обусловлена глубоким и профессиональным анализом сложившейся практики.
Законопроект с объемным обоснованием был подготовлен служителями фемиды еще в декабре 2015 года. Перевести в "административку" тогда предложили не только побои, но и угрозу убийством (статья 119 УК), незначительные кражи (статья 158), уклонение от алиментов (статья 157) и использование подложных документов (часть 3 статьи 327). Просматривались два главных довода — гуманный и экономический.
"Нередко деяния, квалифицируемые сегодня как преступления небольшой тяжести, как и лица, их совершившие, не обладают достаточной степенью общественной опасности, — говорилось в пояснительной записке. — Негативные последствия от судимости в таких случаях (причем не только для самого осужденного, но и для его близких родственников) не вполне адекватны характеру этих деяний или личности осужденного".
Что касается судебной экономики, то не следует забывать, что каждое уголовное дело предполагает бюджетные затраты. И в данном случае деньги летят на ветер, так как половина производств по указанным статьям прекращаются из-за примирения сторон или деятельного раскаяния до вынесения приговора. А если и доходит до наказания, то реальные сроки получает только пять процентов осужденных.
К моменту принятия парламентом, летом 2016 года, судейский законопроект о декриминализации изрядно "похудел". Из него, к примеру, выкинули статью об угрозе убийством. А статья 116 была принята в весьма причудливой конфигурации: ударить постороннего человека — административное правонарушение, а супругу или ребенка — уголовное преступление.
"Причем наказание по одобренной прошлым летом редакции статьи 116 УК РФ об избиении домочадцев стало более строгим (до двух лет заключения), чем по ранее действовавшей, где за то же деяние максимальным наказанием был арест на срок до трех месяцев", — рассказала РИА Новости адвокат Наталья Шалуба из адвокатской коллегии "Бурцева, Агасиева и партнеры".
Задача нынешних поправок, по словам Шалубы, устранить несправедливый перекос в правах чужих и близких людей.
Кроме того, основываясь на статистике, согласно которой, потерпевшие часто примиряются с обвиняемыми до вынесения приговора, законодатель, переведя теперь первый случай домашних побоев в разряд административных правонарушений, оставил за участниками процесса возможность закончить дело миром и после второго эпизода, уже в рамках уголовного дела.
"Ведь можно развестись"
Старший дознаватель одного из столичных отделов полиции Александр со стажем работы более 10 лет считает, что объективной необходимости в уголовной статье о побоях нет. По крайней мере, ее применение в жизни расходится с благородной целью профилактики более тяжких насильственных преступлений.
"Уголовных дел по этой статье в нашем районе почти не бывает. Заявлений от граждан море, но им не дает ход прокуратура, — рассказывает полицейский. — Возбуждается производство только по 10–15 процентам из них. По остальным случаям выносятся "отказные". Однако в соседнем районе дела по 116-й составляют едва ли не половину от всех, что находятся в производстве у отдела дознания. Связано это с тем, что тот отдел курирует другой заместитель прокурора и он дает "зеленый свет" расследованию, даже когда муж только дернул жену за волосы".
Отметим, что статья 116 отнесена к делам частного обвинения, и если человек знает своего обидчика по имени-отчеству, то он должен сам идти с заявлением в мировой суд, а не в полицию. Исключение составляет как раз, так называемая, домашняя тирания, когда потерпевший находится в беспомощном или зависимом состоянии от преступника. При таком раскладе за дело возьмется полицейский дознаватель, но только с согласия прокурора.
Многие годы с помощью статьи о побоях полицейские закрывают план по раскрытию преступлений, ведь соответствующее заявление от потерпевшего можно привести практически с любого выезда на семейный скандал. "Человек сгоряча сообщает прибывшему по вызову полицейскому: "Заберите мужа! Он меня ударил!". А на следующий день, когда материал уже попадает к нам, частенько приходит уже вместе с обидчиком и объявляет: "Мы помирились!"", — продолжает дознаватель.
Побои часто идут дополнительным эпизодом к обвинению в угрозе убийством (статья 119 УК РФ). Раньше таких дел в районных отделах было много, а теперь почти нет. И вновь из-за жесткой позиции прокуратуры. "Отказные выносятся со стандартной формулировкой: "Отсутствует объективная сторона преступления, а именно — реальности угрозы для потерпевшей", — подчеркнул собеседник агентства.
Обрисовал дознаватель и круг лиц, фигурирующих в подобных уголовных разбирательствах. "В основном обвиняемыми и потерпевшими по делам о побоях становятся близкие родственники, страдающие алкоголизмом или наркоманией. Люди без высшего образования, не занимающиеся интеллектуальной деятельностью. Также много семейных пар, находящихся на грани развода, делят между собой имущество и пытаются найти рычаги давления со стороны", — отметил страж порядка.
Обычные добропорядочные граждане, коих в районе большинство, становятся героями таких криминальных историй, по его словам, реже, чем мошенницы, планомерно выживающие надоевших супругов из совместного жилья. Посадить в тюрьму по этой статье человека с первого раза невозможно, но после третьего эпизода — вполне реально. И некоторые "потерпевшие" к этому результату идут намеренно.
"Я спрашиваю у таких людей, зачем жить с человеком, которого с вашей подачи уже дважды судили за побои? Ведь можно развестись, уехать к матери, поделить квартиру. Но есть люди жадные, которым половины имущества мало. Нужно завладеть всем", — отмечает сотрудник.
Примером такого злоупотребления может служить история Кирилла Иванова (Имя и фамилия изменены. — прим. РИА Новости). Он москвич. Женился на девушке Ирине, приехавшей в столицу из отдаленного региона, прописал ее у себя. У них появилась дочь Таисия. Но со временем отношения в семье испортились, начались ссоры.
Дочка выросла и в семейных конфликтах заняла сторону матери. А потом Ирина написала заявление о том, что муж ее побил. Таисия была по делу свидетелем. Мужчину осудили условно, затем дочь подала на отца заявление о том же, а мать выступила свидетелем. В третий раз, опять потерпевшей становится Ирина, а Таисия — свидетелем. Кирилл получил реальный срок. Отсидел девять месяцев.
После освобождения Иванов первым делом пошел не домой, а в полицию с вопросом: что делать дальше? Мужчине посоветовали разъехаться с женой или записывать свои разговоры с ней и дочерью на диктофон.
Через непродолжительное время Ирина вновь пришла писать заявление в дежурную часть. В ходе проверки Кирилл предъявил диктофон с записью голоса супруги: "Ты свое отсидел, думаешь? Сейчас поедешь еще. Я сейчас пойду стукнусь обо что-нибудь и дочь подтвердит, что это твоя работа. Если ты не свалишь из этой квартиры навсегда. Она больше не твоя".
По словам опытного дознавателя, никому хуже от нынешней декриминализации не станет.
"Настоящие домашние тираны держат свои семьи в страхе и полном повиновении. Никаких заявлений их жертвы не пишут, — говорит полицейский. — И все это продолжается, пока явные следы насилия на теле пострадавшего не замечают сторонние граждане, полицейские или врачи. В таких случаях действия преступника уже, как правило, подпадают под статьи о тяжком, среднем или легком вреде здоровью. Есть и отдельная статья 117 об истязании, то есть систематическом нанесении побоев".
В подтверждении своих слов он привел недавний эпизод, когда муж – бывший боксер всего один раз ударил супругу в голову. Сначала дело квалифицировали по статье о причинении вреда средней тяжести (статья 112), но в ходе расследования обвинение изменили на более тяжкую статью о причинении тяжкого вреда здоровью (статья 111): лицо женщины было обезображено, ей пришлось сделать три пластические операции.
В другом случае мужчина избил жену трубкой от пылесоса. "Там тоже дело завели по 112 статье. Была проведена экспертиза, которая установила механизм причинения травм, конкретное орудие преступления, на котором остались отпечатки обвиняемого. Тот в ходе следствия признал свою вину, заявил, что все произошло "по пьяному делу". Но ответственность от этого, по закону, не смягчается", — рассказал дознаватель.
В делах же о побоях, по его словам, очень трудно разобраться, кто прав, а кто нет. Конкретный вред здоровью здесь не устанавливается (потому как его нет) и судебно-медицинская экспертиза не производится. Из-за этого подтвердить каким-то более или менее объективным образом, что вред потерпевшему принес именно обвиняемый, нельзя.
"Все строится на показаниях людей. А так как семейные ссоры происходят за закрытыми дверьми, то кроме, допустим, ребенка или тещи, других свидетелей не бывает. Но разве эти люди не бывают ангажированы тем или иным участником конфликта? Такие споры должны решаться в частном судебном порядке", — заключил полицейский.
"Бьют, чтобы отобрать пенсию"
Лидер движения "Стопнасилие" Алена Попова подчеркивает, что история с домашним насилием касается не только женщин и детей.
"В регионах жертвами часто становятся пожилые люди. Их бьют, чтобы отобрать пенсию, квартиру", — отмечает она. При этом норма о том, что за беспомощных граждан должны вступаться прокуратура и полиция, там не работает.
Во многих странах, в том числе в братской Белоруссии, по словам Поповой, успешно действует институт "охранных ордеров", которые ограничивают возможности общения потерпевшего с его обидчиком: тому нельзя подойти на определенное расстояние и так далее. "Статистика свидетельствует, что это действенная мера, если ее соблюдают и осужденный, и его жертва", — говорит эксперт.
Перевоспитать, а не арестовать
Согласно опубликованному 19 января соцопросу ВЦИОМ, подавляющее большинство россиян (79 процентов) не приемлют никакого насилия в семейных отношениях. Однако 19 человек из каждой сотни опрошенных все же допускают возможность рукоприкладства.
Законодательное послабление в отношение домашних тиранов приветствуют 59 процентов респондентов. И это несмотря на то, что каждый десятый россиянин, согласно опросу, сталкивался с этим лично.
В оценке эффективности принятого Госдумой решения доля оптимистов (41 процент) практически равна доле тех, кто считает, что ничего не изменится (40 процентов).
"Домашнее насилие отличается наличием особой привязанности, тесными и часто интимными отношениями между участниками конфликта", — прокомментировала результаты исследования директор специальных программ ВЦИОМ Елена Михайлова. — Жесткость санкций, налагаемых государством на участников таких конфликтов, часто сдерживает жертв домашнего насилия от обращения за внешней помощью: многие опасаются серьезных последствий, которые может повлечь за собой такой шаг".
Перевод в разряд административных правонарушений должен, по ее словам, активизировать желание потерпевших обращаться к полицейским. "Временная изоляция дебошира, привлечение его к общественным работам — те меры, которые не окажут серьезного влияния на судьбу распускающего руки, однако позволят в случае необходимости защитить членов семьи от жестокого обращения", — отмечает Михайлова.
По словам социолога, большинство потерпевших заявляют в полицию не для того, чтобы "непременно привлечь обидчика к ответственности по всей строгости закона, а надеются на нормализацию отношений в семье". Получается, люди хотят, чтобы стражи порядка перевоспитали их домашних тиранов, а не изолировали. Это утверждение можно подкрепить и тем, что наиболее адекватным наказанием за побои четверть участников опроса ВЦИОМ назвали исправительные работы. Сторонников других санкций — штрафа, лишения свободы — значительно меньше.
Однако, по мнению Михайловой, неприятие насилия возможно заложить в человеке только на этапе социализации, то есть в детстве.
