"Пока не посинеют руки". Как защитить ребенка от насилия в детском саду
В пятницу глава Следственного комитета Александр Бастрыкин поручил проверить информацию о воспитательнице детского сада из Ангарска Иркутской области, заклеившей ребенку рот скотчем. Новости о том, что в дошкольных учреждениях происходит насилие, появляются регулярно, однако еще больше историй умалчивается – дети не всегда рассказывают о надругательстве, а взрослые не всегда способны их защитить.
Как вовремя распознать, что над ребенком в отсутствие родителей издеваются, и что делать, если это произошло, РИА Новости узнали у детских психологов и юриста.
"Ибо нефиг"
Воспитатель детского сада №71 из Ангарска 16 мая выложила в Instagram фотографию мальчика с заклеенным скотчем ртом и подписью: "Ибо нефиг выводить Александру Викторовну из себя".
Большинство посетителей восприняли своеобразные педагогические манеры Верхотуровой как повод посмеяться, но на фотографию обратил внимание местный инспектор по делам несовершеннолетних. Воспитатель объяснила, что устроилась на работу в детский сад в марте этого года, а эпизод со скотчем был "частью игры" – в рамках занятия "на тему хорошего поведения", в "шуточной форме".
В следственном комитете Ангарска не нашли в этой игре ничего смешного. Верхотуровой пришлось удалить свой аккаунт и уволиться по собственному желанию, несмотря на положительные рекомендации с предыдущего места работы.
"Вспомните, что с вами делали"
Новость с фотографией вызвала бурную реакцию в паблике "Подслушано Ангарск". Местные жители выразили возмущение жесткими мерами по отношению к маленькому ребенку, но кто-то заметил, что "этот скотч – игрушки по сравнению с тем, как раньше воспитывали, – вспомните, что с вами в детском саду делали".
Один из пользователей поделился историей о том, как "ставили в ванну с водой перед открытым окном зимой", другие вспомнили о том, как "крепко завязывали руки, пока не посинеют".
Причинять намеренный вред ребёнку и демонстрировать это как акт "нормы" – неадекватное и категорически неприемлемое поведение любого эмпатичного и психически здорового человека, замечает Марина Юминова, клинический, репродуктивный, перинатальный психолог, семейный терапевт и специалист по работе с травмой и эмоциональной регуляцией.
"Такое поведение по отношению к чужому ребёнку, за которого ты отвечаешь как профессионал и как взрослый человек, может рассматриваться как акт насилия. Довольно грубо нарушены профессиональные, этические и общечеловеческие принципы. Я бы поставила под сомнение не только профессиональный уровень данного специалиста, но и общее психическое состояние", — заявила она.
"Насилие не только эмоциональное, психологическое, но и физическое – ведь воспитательница контактировала напрямую с ребенком, грубо нарушив его границы ", – подчеркивает детский клинический психолог, семейный психотерапевт Татьяна Котович. По ее словам, последствия надругательства могут быть разными, ведь в три года происходят важные психологические процессы: развитие личности, самооценки, навыков общения.
"При таком нарушении границ возникает чувство базовой небезопасности и неценности себя, где взрослый, от которого ты зависим, и от которого ждёшь защиты и безопасности, представляет прямую угрозу", – продолжает Марина Юминова. В самых тяжелых случаях это приводит к задержкам развития, эмоциональным нарушениям и проблемам со здоровьем.
Осознать травму ребенок способен лишь спустя долгое время, говорит Татьяна Котович: "Если воспитательница совершила это в форме шутки, а ребенок ей доверял, то он, конечно, мог воспринять как игру. Но сексуальное насилие дети тоже часто воспринимают как игру и как норму. Осознание происходит, когда ребенок становится старше и сталкивается с подобными ситуациями, где нарушаются его границы и права, начинает читать и узнавать об этом. Возникает повторная травматизация: до ребенка доходит, что с ним на самом деле совершили".
Как считать поведение ребенка
Любой чуткий родитель может увидеть напряжение ребёнка, с которым за пределами семьи происходит что-то опасное и неприемлемое, уверена Мария Юминова. Однако не стоит ждать, что ребенок сам об этом расскажет – в первую очередь, стоит обратить внимание на изменившееся поведение малыша.
Имеет значение все: его здоровье, то, как он отпускает и встречает взрослого, как, в целом, он развивается, как спит, как ест, не стал ли он вести себя как-то принципиально иначе, по-новому реагировать на стрессовые и пугающие события, как он воспринимает незнакомых людей, рассказывает ли о том, что происходило интересного в группе днем. Главное не игнорировать это и не истолковывать как капризы и манипуляции.
Еще один совет дает Татьяна Котович.
"Три-четыре года – это время формирования ролевой игры: ребенок берет на себя разные роли в игре в солдатики, в куклы, рисуя что-то. Нужно очень внимательно следить за тем, что он показывает. Если он травмирован, он "застревает" в сюжете, связанном с насилием".
Обязательно нужно насторожиться, если ребенок "вдруг" начинает заикаться, перестает спать, у него возникают нервные тики или ему становится сложно влиться в коллектив, продолжает Котович. По ее словам, со времени самой травмы до начала таких симптомов проходит около трех месяцев.
В этот момент важно как можно скорее обратиться к детскому психологу, который занимается не только диагностикой, но и психокоррекцией, замечает терапевт: "Старую травму сложнее "раскопать": у нас множество психологических защит. И хотя мы забываем о травмирующих историях, они влияют на поведение уже подспудно".
Как подтвердить догадки о насилии
Если возникает подозрение, что над ребенком в детском саду издеваются, стоит, в первую очередь, поговорить с воспитателем – вопрос в лоб может напугать ребенка, говорит Татьяна Котович. Также можно узнать у родителей, сообщали ли им об этом их дети, потому что они легче рассказывают о том, что видели: "А вот с Васей сделали так-то".
Самого ребенка лучше не включать в проверки своих гипотез, советует Марина Юминова: это дополнительная нагрузка и ответственность не по возрасту, за которую он же может быть наказан: "Правильнее всего жаловаться руководству сада, требовать наказаний, проверок, а часто и увольнения. Если нет поддержки на месте происшествия — важно не спускать и идти выше, чтобы не пострадали другие дети".
Однако любая информация, собранная ребенком, в том числе, с помощью диктофона, будет являться доказательством, подчеркивает Евгений Корчаго управляющий партнёр коллегии адвокатов "Старинский, Корчаго и партнёры". По его словам, ребенок имеет право сделать запись угроз и насилия. При этом важно не нарушить статью 138 УК РФ ("Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации").
"Диктофон должен быть приобретен официально, это не должно быть замаскированное устройство. В обычную игрушку или портфель диктофон положить можно", – объясняет юрист.
На стадии проверки ребенка должны опрашивать с психологом, продолжает адвокат: "Во-первых, сам факт снятия показаний – это травмирующая ситуация, во-вторых, слова ребенка нужно профессионально оценить".
С согласия родителей могут быть опрошены с психологом и другие дети из группы. Взрослым участникам могут предложить пройти проверку на полиграфе. Несмотря на то, что она не является официальным доказательством, она имеет ориентирующее значение для следователей, говорит адвокат: "Как правило, людям, которым нечего скрывать, соглашаются на полиграф".
Также в качестве доказательств можно взять записи с видеокамер – сейчас они установлены во многих детсадах: "Как правило, они также фиксируют важные моменты: если не сам факт насилия, то предшествующие ему события".
Лишить права работы
В 2014 году Европейский суд по правам человека впервые занялся делом несовершеннолетнего жителя Санкт-Петербурга, с которым жестоко обращались в детском саду. Несколько эпизодов насилия произошли еще в 2005 году: воспитатели связывали ребенку руки, запирали в тёмном туалете и говорили, что его съедят крысы. Ребёнок получил неврологическое расстройство, но следственные органы России отказывали в возбуждении дела, ссылаясь на недостаток доказательств.
Наконец, в марте 2017 года страсбургские служители Фемиды установили виновность воспитателей, присудив заявителю компенсацию морального вреда в размере 25 тысяч евро.
Даже если показания детей и взрослых будут расходиться, суд может вынести обвинительное решение на основе детских показаний, утверждает Евгений Корчаго: главное – наличие объективных доказательств, одним из которых и станет аудио-или видеозапись.
В случае, если воспитатель после скандального случая уходит по собственному желанию, важно не прекращать проверки, настаивает адвокат: если в Москве есть единая информационно-поисковая система учета всех работников образования – "Облачные кадры", где содержатся все их личные данные, то в других регионах при формулировке "уволен по собственному желанию" работодатель, скорее всего, не проверит информацию о прошлом сотрудника и наймет его.
"Но у любого работника сферы образования, в том числе, и воспитателей, должна быть справка об отсутствии судимости. И если проверка ангарской воспитательницы выльется в уголовное дело и дойдет до суда, ее данные автоматически попадут в базу ГИАЦ МВД, и взять ее на работу в детский сад будет нельзя".
Автор: Лариса Жукова