"В тюрьме сидеть недешево". Заключенный — о жизни и заработках на зоне
Около 650 тысяч россиян отбывают наказание в местах лишения свободы — по этому показателю наша страна занимает второе место в мире после США. Несмотря на это российская пенитенциарная система остается довольно закрытой: о жизни заключенных известно не так много. РИА Новости записало монолог одного из арестантов — автора Telegram-канала "Подвал", пожелавшего остаться анонимным.
О лагере
Я еще очень молод. Обычный парень из типичной семьи, учился на инженера в техникуме, оставался год. Почти сразу как появилась "возможность" сесть в тюрьму на строгий режим, я тут же ей "воспользовался". Наказание отбываю недалеко от Москвы. Без разницы, как меня называют, — "заключенный", "зэк", "арестант". Ничего не меняется: как сидел, так и сижу.
Моя история связана с неосмотрительностью, даже глупостью. Без наркотиков она не обошлась. Почти половина заключенных — со статьей 228 УК РФ ("Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов". — Прим. ред.). Недаром ее называют "народной". Вместо того чтобы лечить наркоманов, лишают свободы на долгие годы.
Лагеря делятся на "красные" и "черные". В "красных" власть — в руках администрации: телефоны и "вольные" вещи разрешены только "приближенным". Там практикуют бессмысленное насилие: например, к лому приваривают канализационный люк, чтобы получилась своеобразная лопата, и отправляют "ловить снежинки".
В "черных", помимо администрации, есть "блатные". Можно найти все: телефоны, игровые приставки, ноутбуки, алкоголь и даже наркотики. Около пяти лет наш лагерь был таким. Большая часть зоны не посещала столовую: каждый день жарили шашлыки, ходили где угодно, словом, "брод-ход". Был и отдельный барак, где гнали самогон.
Но после смены руководства пошло "закручивание гаек". Среди сотрудников уволили всех, кто когда-то имел даже условную судимость. Стал приезжать ОМОН. Везде поставили камеры видеонаблюдения. Ручную кладь запретили — выдают прозрачные сумки. За алкоголь можно попасть в изолятор на 150 дней, а за наркотики — на 300 с возможностью увеличения срока. Мы перестали ходить в одиночку и без "мойки" (лезвия от бритвенного станка).
О деньгах и расходах
В тюрьме сидеть не так дешево, как кажется на первый взгляд. Во-первых, услуги адвоката: от 500 рублей до нескольких миллионов. Во-вторых, посылки и передачи: каждые два месяца — по пять тысяч минимум без учета стоимости сигарет. В-третьих, нужно платить за длительные свидания. В-четвертых — расходы на улучшение жилищных условий.
У каждого заключенного свой счет в бухгалтерии, который "путешествует" вместе с личным делом. Туда приходят пенсии, зарплаты и переводы от друзей и родственников, его используют для покупок в местном магазине и оплаты штрафов за нарушения. Ограничение — девять с половиной тысяч рублей в месяц. Иногда оплачивают услуги фотографа, чтобы отправить снимки родным: обычно снимают около церкви, это самое красивое место в лагере.
В бараках постоянно тратятся на уборку и чай, конфеты и сигареты для тех страдальцев, которые попадают в карантин, изолятор или больницу. Поэтому здесь своя "налоговая система": скидываемся каждый месяц в общий мешок, который находится в "блатном" углу в каждом бараке. Сумма устанавливается индивидуально в первую неделю. Обычно это тысяча рублей. С мелких наркоторговцев берут около трех тысяч. Те, кто попал за изнасилование, доплачивают больше, чтобы их не трогали.
Есть и "добровольно-принудительные" сборы: за провоз запрещенных вещей и за мобильную связь с тех, у кого есть телефон, — по 500 рублей.
Большая часть переводов проходит через интернет-кошельки, которые есть почти у каждого: достаточно мобильного номера. Криптовалюта не используется — слишком сложно. Порой суммы отправляют в тюрьмы для особо опасных преступников, например во Владимирский централ.
Сам телефон — отдельная статья расходов. Он попадает тремя путями: через сотрудников, заезжающие машины и "вбросы", поэтому стоит в два раза дороже, чем на свободе. Охота за средствами связи ведется всегда. За телефон можно не только лишиться крупных сумм с интернет-счета, привязанного к номеру, но и попасть в изолятор на 15 суток и получить статус "злостного нарушителя" — до восьми лет дополнительного надзора.
О заработках
В почете различные умельцы. Одним заключенным нужны четки, нарды, шахматы, картины. Другим — юридическая поддержка в написании апелляционных и кассационных жалоб. Третьим — ремонт телефона или зарядки. За все эти услуги заключенные готовы платить друг другу. Фиксированные цены не принято устанавливать, и каждый благодарит по-своему.
Некоторые особо красноречивые находят "заочниц" — девушек, которые готовы их ждать и переводить им деньги. Удержать внимание, когда находишься за решеткой, — это талант, поэтому нельзя сказать, что это массовое явление. Были случаи и браков с новыми знакомыми на зоне. Когда два одиноких сердца находят друг друга, никакие заборы их не останавливают.
Отдельная золотая жила для общака — это игры. За каждую партию платят, вне зависимости от выигрыша или проигрыша, около 15 рублей. Чаще всего играют в кости, карты и нарды. Шахматы и нарды разрешены, карты — нет, но их легко спрятать. Особо удачливые попадают на невезучих с деньгами, и их выигрыш может приблизиться к шестизначной сумме.
Я сам не играю: это не мое. Зарабатываю другими способами: пассивный доход от сделанных инвестиций составляет около десяти тысяч в месяц. До изъятия телефона я пытался торговать на Форексе, но не успевал следить за всеми фундаментальными событиями и новостями и бросил. На бирже играть не получается: то нет нужной "свободной монеты", то тормозит сайт, то нужна регистрация с фотографией.
Сейчас осваиваю криптовалюты. Инвестирую в интересные и долгие проекты. Коплю на "подушку безопасности", которая на свободе принесет больше пользы. Дохода от ведения блога у меня пока нет: читаемость нестабильная.
О кастах, времени и побеге
Единственное, что из тюремных стереотипов более-менее сохраняется, — касты. Это "блатные" (с привилегиями), "козы" (занимающие административные должности вроде библиотекаря и сотрудничающие с администрацией), "мужики" (обыкновенные заключенные), "шерсть" (обслуживающий персонал) и "петухи" (низшая каста).
В основном все они из неблагополучных семей и богом забытых мест, где молодежи нечем заняться. В отсутствие вариантов "выбиться в люди" употребляют алкоголь и наркотики, и это приводит к печальным последствиям.
Главный враг в тюрьме — это время. Его идеальный "убийца" — телефон с мобильным интернетом, окном в большой мир. Но после тотальных проверок телефоны изъяли, и жизнь на бараке стала монотонной.
Телевизор здесь работает весь день, но выбор скуден: в лучшем случае — десять каналов, чаще — три. В основном показывают новости. Многие стали заниматься спортом, кто-то пошел работать, чтобы скрасить свой досуг. Самый популярный вариант — промзона: денег не заработаешь, но килькой в банке чувствовать себя перестаешь.
Про побег мы не говорим. Здесь не считают "побегушников" героями — героев в тюрьму не сажают. Тех, кто сбегает без причин и портит положение всего лагеря, могут вообще отправить к "петухам". Хотя из лагеря сбежать несложно.
Но скрываться придется всю жизнь. В крупных городах лучше не появляться — технологии легко выдадут местоположение. На побег за границу нужны деньги. А жить отшельником в лесу в надежде, что не обнаружат, значит не расслабляться ни на минуту: может развиться мания преследования.
О будущем
В момент, когда мне на руки надели наручники, казалось, что это недоразумение, ведь такого не могло со мной произойти. Все планы на будущее, которые я строил еще несколько минут назад, кардинально изменились.
Сначала я цеплялся за последние нити: рассчитывал, что на первом суде отпустят под подписку или домашний арест. В СИЗО надеялся, что вердикт судьи будет в мою пользу, максимум дадут условный срок. Но, увы, оправдательных приговоров практически не бывает, и статья была тяжелой.
Я попал сюда по своей вине, за свою глупость. Но оказавшись здесь, узнал, какова моя настоящая цена в глазах окружения без "фантиков" в виде социального положения и хорошей работы. Я остался как будто голым. Из всех родственников и друзей остались всего несколько человек, которые до сих пор беспокоятся за меня и всячески поддерживают. Не знаю, чтобы я без них делал.
Скорее всего, я не буду продолжать учебу. Во-первых, с судимостью могут не взять обратно, а во-вторых, радиотехника — не мое. Работу я хочу связать с информационными технологиями. Если получится, освою основы прямо здесь, в тюрьме. Благо пока есть возможность выхода в интернет.